Про анабиоз

Одно время тридцатилетний радиофизик Термен работал в ленинградском Физико-техническом институте Академии наук у академика А. Ф. Иоффе.

Помимо разработки систем дальновидения (того, что вошло в нашу жизнь под названием телевидение), Лев Сергеевич втихаря проделывал опыты по анабиозу млекопитающих. Он охлаждал кошек до критической температуры 0°С и закапывал их бездыханные тельца на Кольском полуострове в вечной мерзлоте. Спустя некоторое время исследователь откапывал подопытных и успешно возвращал их к жизни.

Для современной биологии подобный результат не просто недостижим, но и теоретически невозможен!

Что заставило Термена проводить подобные исследования? Конечно, он не мог не знать об открытии голландского ученого-самоучки Антони ван Левенгука, который 1 сентября 1701 года разглядел в окуляре 200-кратного микроскопа собственной конструкции явление, позднее названное парадоксом скрытой жизни. В сухом песке, смоченном водой, микроорганизмы, выглядевшие засохшими и мертвыми, начали оживать. Если они снова оказывались без влаги, то опять переставали подавать признаки жизни. Смочишь их – оживут. И так без конца. Это были красные коловратки – микроскопические черви. Но они пробудили дерзкую мысль: что даровано Создателем червяку, разве не может быть дано человеку?

После Левенгука опыты по холодовому анабиозоу удавались многим исследователям – с растениями и некоторыми простейшими организмами. Но вот с теплокровными такой фокус не проходил. Почему?

Давайте, как в школе, для ответа на вопрос проделаем нехитрые опыты. Пластиковую бутылку с водой заморозим, а затем исследуем содержимое. Масса льда испещрена крупными и мелкими трещинами. Это потому, что замораживание и размораживание происходят неравномерно, внутри водной массы наблюдаются температурные перепады.
А теперь засунем в морозилку живой объект – куриное яйцо. Достав его в виде каменной льдышки, дадим яйцу оттаять. И увидим, что растрескалась не только скорлупа, – разрушилось все содержимое яйца. После оттаивания это уже не пищевой продукт, а тухлятина.

А если рассмотреть, что происходит с живой клеткой в процессе заморозки и оттаивания, на экране окуляра мы увидим фильм ужасов. Кристаллики льда кромсают клеточные стенки-мембраны, раздавливают и пронзают все внутренние структуры.
Те немногие организмы, которым природа даровала способность замораживаться и размораживаться, защищают свои клетки от режущих льдинок специальными криопротекторами. Человек, если б и сохранил их в процессе эволюции, должен был бы обладать еще и многоступенчатой системой захолаживания – чтобы исключить температурные перепады.

Поэтому прежде чем мечтать об анабиозе человека, следовало бы освоить гипотермию – процесс охлаждения тела в зоне положительных температур. Теплокровные и здесь аутсайдеры: для человека нижний температурный предел выживания (да и то с применением термоблокаторов, искусственно подавляющих терморегуляцию организма) составляет минус 18°С. Хоть на полградуса ниже – смерть. Вот почему крионика так и не развилась во всем мире в практическое научное направление.

Долгое время и удивительные опыты Термена казались оторванными от реальной жизни… Пока внезапно не оказалась при смерти секретарша академика Иоффе. У девушки открылась тяжелейшее воспаление легких. Молодой ученый был неравнодушен к очаровательной секретарше своего шефа. Зная о работе над созданием пенициллина, с помощью которого пневмонию удастся лечить, он хотел охладить умирающую, чтобы через несколько лет вернуть ее к жизни. Обратился к Иоффе и раскрыл карты. Великий физик понял Термена и поверил ему, но возразил: родственники ни за что не дадут добро на эксперимент.

Так Лев Сергеевич потерял возлюбленную, а наука – факт осуществленного анабиоза человека. Вскоре Термен был послан с особой миссией в США, а через десяток лет, по возвращении из «спецкомандировки», надежно упрятан в колымских лагерях. После оттепели ученый много лет не решался вспоминать о своих опытах по анабиозу и лишь в эпоху гласности, на 95-ом году жизни поведал мне эту невероятную историю.

Путешествие в разумный микромир

Еще об одном своем исследовании Лев Сергеевич ни разу не писал, а рассказывал только тем, к кому проникался особым доверием (вот и мне посчастливилось). Насколько мне известно, личный архив Термена загадочным образом исчез после смерти ученого из Архива Российской академии наук. Там могли быть какие-то документы, проливающие свет на удивительный эксперимент.